ВЛАДА РАЛКО: «У ХУДОЖНИКА ЕСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПЕРЕД СВОЕЙ СВОБОДОЙ»

ВЛАДА РАЛКО: «У ХУДОЖНИКА ЕСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПЕРЕД СВОЕЙ СВОБОДОЙ»

14 мая 2018

Влада Ралко — современная украинская художница. На открытии выставки «Анатомия» в Одесском художественном музее Влада рассказала Худкомбинату об отношениях со зрителем, ответственности художника и пророческой функции искусства.

— Когда вы создаете свои работы, вы думаете о том, как их поймет возможный зритель?

Время от времени кто-то из зрителей рассказывает мне, как он понимает ту или иную работу. Иногда это получается очень точно.  Мои работы — открыты для понимания, в них нет сложного кода, который нужно разгадывать.

Я не создаю аллегорий, а использую метафоры. Метафора более открыта для понимания, чем аллегория. Поэтому, даже обладая минимальной эрудицией, зритель может понять мои работы — или хотя бы прочитать часть посыла, который в них заложен.

Влада Ралко

Когда зритель приходит, видит что-то незнакомое, чужое — иногда он не понимает, что с этим делать. Но через отсылки к культурным архетипам, метафорические ссылки он может узнать чужое, незнакомое как свое — особенно, если он до этого уже пытался осмыслить вопросы, которые я рассматриваю в своей работе.

— Ваши работы часто называют «личными», в какой степени это соответствует действительности?

Художник всегда говорит через что-то личное, но он на этом не останавливается. Если он будет ограничиваться только личными темами, его работы будут никому не интересны. Если вы говорите о личном, важно, чтобы другой человек мог узнать в этом что-то свое.

Влада Ралко

— Очень много написано и сказано о пророческой функции искусства, когда художник выступает в роли некой Кассандры. Случалось ли вам создать что-то такое, что потом сбывалось?

Конечно, когда я работала над серией «Киевский дневник», я это чувствовала особенно сильно. Сейчас время течет медленнее, тогда все было очень сконцентрировано. События быстро сменялись и наползали друг на друга. Тогда, когда я рисовала иногда казалось, что события чуть опаздывали. Хотя сами рисунки из этой серии не буквальны — то, что на них изображено, скорее, смесь из слухов, мифов, увиденного и услышанного, реального и метафоры.

Влада Ралко, «Хвиля». З серії «Укриття»

— Одна из важных тем для вас — тема войны. С началом военных действий ваше восприятие войны как-то менялось?

Мое внутреннее восприятие войны постоянно изменяется. Многие вещи раньше казались недопустимыми, невозможными, нереальными — но они сейчас появились в близкой реальности и создают определенные проблемы. Так возникают новые вопросы, на которые нужно отвечать.

Одна из основных тем в моем творчестве — тема телесности. Мне интересно, как телесное выражает человеческое. Например, тело во время войны стало очень уязвимым — человека могут внезапно убить. Разумеется, отдельный человек может пострадать когда угодно, но отдельные, не связанные друг с другом случаи, не создают такой красноречивой общей картины. Когда рядом с нами идет война и есть люди, которые согласны отправляться воевать, и, возможно, быть убитыми — это очень серьезная тема для осмысления.

Влада Ралко, «Приготування». З серії «Резерв»

Влада Ралко, «Приготування». З серії «Резерв»

— Есть точка зрения, что трагическое осознание конечности своего существования является движущей силой для искусства. Согласны ли вы с этим?

Я бы поставила под вопрос слово «трагическое».  С одной стороны, в смерти есть трагизм и мысль о неизбежном конце всегда присутствует. С другой стороны, то, что мы можем умереть — подтверждение того, что мы живы, нашей ценности и ответственности. И в некотором смысле это придает сил. Поэтому тема смерти с одной стороны трагична, а с другой — в ее неотвратимости  ощущается большая витальность.

— В аннотации к вашей книге «Анатомия» есть мысль о том, что постсоветская действительность мало чем отличается от советской. Почему?

Внешне наша действительность изменилась. Мы говорим, что время, в котором мы живем, изменилось — но оно изменилось только поверхностно.  Институционально, в отношениях между людьми многое сохранилось. Часто люди поступают так, как раньше, потому что не представляют, как можно сделать иначе.

Влада Ралко

Влада Ралко

— Как вы думаете, нужно ли современному художнику академическое образование?

Это зависит от того, чем именно художник занимается – современные художественные практики очень разные. Художник сам должен выбирать и находить курсы и программы обучения, в которых он чувствует потребность.

Влада Ралко

В академии нас учили определенным системным подходам и приемам, но не учили думать. Тем не менее, академическое художественное образование для меня было очень важным.

В академии учат определенному взгляду на видимую действительность. И этими знаниями возможно пользоваться вдумчиво — их можно применять в самых разных ситуациях и с очень разными целями. Не обязательно воспринимать приемы, которым нас учили для того, чтобы написать что-то похоже, буквально. Во время классического обучения в академии вам дают в руки инструмент — и вы с ним можете поступать так, как вам представляется нужным.

Влада Ралко

— Как-то вы сказали, что коллекционирование налагает на человека определенную ответственность. Можете аргументировать, почему?

Коллекционирование — не просто украшение дома либо бездумное накопительство. Собирая работы определенных художников, он так или иначе формирует некую картину. Некоторые из коллекционеров, которые открыты для публики, время от времени показывают свои собрания. И очень печально, когда коллекция собрана беспорядочно.

— А у художника есть ответственность? Перед зрителем, перед обществом, перед самим собой.

Конечно. Художник свободен, но это не означает, что он просто делает то, что он хочет. Это значит, что он вдумчиво, свободно выбирает вещи, которые ему крайне необходимы.

Я бы сказала, что художника есть ответственность перед своей свободой. В советское время иначе смотрели на роль автора. Он должен был украшать, прославлять, создавать позитивные работы. Сейчас можно делать все, что угодно — но это повышает степень ответственности.

Влада Ралко

— Над реализацией каких проектов вы сейчас работаете?

Сейчас я собираюсь продолжить большой дневниковый проект, который я начала в конце прошлого года в резиденции на острове Бирючий. Он о травмах человеческого в советском тоталитарном обществе. Меня давно интересуют изменения, которые претерпевал «советский человек» и запреты, с которыми он сталкивался.

Беседовала Анастасия Суворова
14.05.2018